Ирина Туманова:
Публикую текст Елены Кадыровой.
Моё собственное мнение на эту тему гораздо короче и брутальнее. Я считаю, что психотерапия и обучение психотерапии сейчас технически невозможны на территории, оккупированной тоталитарным объектом. (За терминами - в работы д-ра М.Шебека, Чехия). Это касается практически всего, кроме кризисных интервенций и другой экстренной помощи. Если вы это не понимаете - вы напрасно потратили гору денег и времени на свое обучение и терапию (здесь речь о профессионалах).
Это не вопрос вины, наказания, возмездия или справедливости. В конце концов, ни один погибший и изгнанный из дома человек тоже не заслужил такой участи. Психотерапия, как и правда, среди первых жертв войны. Она, в её прежнем виде, погибла под обломками ещё в первые дни бомбёжки.
Сейчас время для других занятий.
Тут понять бы, как дальше быть человеком. А остальное решим.
Текст Елены Кадыровой:
"Реальность и перспективы российско-украинских отношений в психоаналитическом мире - взгляд из России.
Требования коллег из Украины заморозить международные проекты и программы сотрудничества с участием российских профессиональных сообществ вызвало у значительной части моих российских коллег раздражение, обиду, недоумение, непонимание и чувство несправедливости.
Их позиция звучит примерно так: «Украинским коллегам, конечно, можно посочувствовать - они ж там под бомбами, оттого и злые, оттого и утратили заветную психоаналитическую позицию и впали в ненависть - что с них взять? Можно попробовать их понять, простить, но какое все это имеет отношение к нашей профессиональной деятельности, которая существует вне политики?
Зачем европейские организации и институты пошли у них на поводу и прервали профессиональное сотрудничество. За что они так с нами поступили?»
Так рассуждают отнюдь не ярые и открытые приверженцы действий правящего режима, (которых тоже немало), что было бы хоть и ужасно, но объяснимо. С клинической точки зрения. Так рассуждают люди, декларирующие европейские ценности (я вообще плохо понимаю как другие ценности и психоанализ совместимы, но это отдельный большой вопрос).
Что это, если не бегство от реальности в психическое убежище узкой профессиональной идентичности, привычное приспособленчество под видом заботы о пациентах, инфантильный отказ от зрелой гражданской позиции? Такое отношение, увы, никак невозможно списать исключительно на заботу о безопасности, когда замыкающие рты новые российские военные законы невоенного времени действительно не позволяют открыто выражать свою поддержку и солидарность, отчего возникают совершенно другие эмоции, в которых много боли, бессилия, отчаяния и ощущения нравственной ответственности за происходящее. Я разделяю эти чувства и рада, что такие люди есть среди моих коллег, что мы можем друг друга поддерживать в это подлое и страшное время опустившейся на нашу страну мглы.
Я не склонна идеализировать украинских коллег только потому, что они «под бомбами», но одно знаю точно- горе делает человека пронзительно подлинным и честным. Пусть, не всегда объективным, иногда слишком требовательным и нетерпимым, часто негибким и категоричным, но способность чувствовать притворство и отвращение ко всему фальшивому при этом зашкаливает. Снижается социальный конформизм. Человек, столкнувшиеся непосредственно со смертью в радиусе ее прямого действия, соприкасается с правдой такой интенсивности, что при малейшем намеке на фальшь внутри включается сирена. Именно эта сирена включается в ответ на высокомерие, равнодушие, предательство, эгоцентризм, нравственную глухоту и желание отгородиться, маскирующиеся под фальшивым лозунгом псевдонейтральной профессиональной позиции и формальным сочувствием к тем, кому «не повезло» оказаться там, где убивают.
Нравственной глухотой и неспособностью иметь дело с реальностью можно объяснить реакцию на решение европейской психоаналитической организации о приостановке сотрудничества по различным обучающим программам. Совершенно ведь очевидно, что в условиях, когда российская общественная организация не может открыто заявить о поддержке европейских ценностей по украинскому вопросу, не будучи в тот же момент закрытой, она встаёт перед выбором - продолжать ли функционировать, демонстрируя лояльность и подчиняясь требованию властей не называть вещи своими именами (что звучит как оксюморон для психоанализа), или заморозить свою деятельность в статусе организации до лучших времён. Если организация соглашается функционировать в заданных рамках, несовместимых с сутью психоанализа, то она теряет прозрачность своих принципов до их неразличения, она де юре (и в неопределимой степени де факто) поддерживает действия своих властей в Украине, и в таком качестве, уже не может реализовать себя как полноценный коллективный субъект отношений, построенных на основе приверженности европейским ценностям и сидеть «за одним столом» с пострадавшими от действия наших властей украинскими коллегами до тех пор, пока эта история не завершится и не будут поставлены все точки.
Чувство нравственной ответственности за происходящее должно было бы помочь нам, коллеги, принять и даже приветствовать такое решение. И, наоборот, отсутствие нравственного гражданского чувства, отсутствие реальной эмпатия, ориентация исключительно на свои потребности и интересы приводит к восприятию таких решений как несправедливого обидного наказания, как простите за интерпретацию, ничем не обусловленный неожиданный отрыв от груди. Такую реакцию печально наблюдать у коллег, у которых за плечами годы личного анализа.
Даст Бог, этот запредельный кошмар закончится и наступит мирная жизнь для украинских психоаналитиков, потерявших своих близких, свою практику, свои кабинеты, свои родные города, и они смогут это со временем отгоревать, восстановить и возродиться для полноценной жизни и работы, для честного свободного психоанализа, в котором уважение к своим и чужим граница -норма собственной жизни, не манная каша для пациентов,
а личные выстраданные ценности.
Что же касается российского психоанализа, то ближайшие перспективы мне видятся очень грустными - истинный российский психоанализ уйдет в подполье и в эмиграцию, а на поверхности останется, если позволят, только внешне похожий на психоанализ официальный респектабельный симулякр, где при сохранении метода и понятийного аппарата, будет вынута сама его сердцевина. Ибо подлинный психоанализ делает нас живыми и подлинными, а нарциссический пустой симулякр - омертвляет, без всяких бомб. Но кроме ближайших перспектив, есть ещё и дальние, а они всегда оставляют надежду. Потому что, какой бы темной ни была ночь - мы знаем, что Солнце есть.
С уважением, Елена Кадырова.
Клинический психолог, психоаналитический терапевт, кандидат IPA 2014-2019 года, ассоциированный член EFPP (ОПП)
02.04.2022
***
Это моя личная позиция, которую как мне известно, разделяют дорогие моему сердцу уважаемые мной коллеги из России. Я бы хотела, чтобы и она была услышана международным психоаналитическом сообществом. Я буду благодарна за публикации, в том числе, и в соответствующих профессиональных группах".
Конец цитаты
